— Хреновая! — крикнул я, выскакивая из-за двери.

Кривая очередь — и двое ублюдков лежат на полу с размноженными черепушками. В углу стоит парнишка, хнычет. Так я и встретил этого пацана, Алешку. Странный, если не сказать загадочный пацан. Из разряда мистики. А может, он один из этих, из инопланетян? Тогда зачем своих убивал? Нет, тут что-то другое. Разобраться бы. Не люблю тайны.

Впереди что-то лязгнуло, выводя меня из задумчивости и хриплый дребезжащий голос произнес:

— Руки вверх! Сейчас я тебе мозги вынесу, падла!

Глава 3

— Не слишком ли ты дерзок для простого охранника? — спросил я, хмуро поглядывая на открывшееся в воротах забрало, в котором виднелась заспанная рожа.

— А ты кто такой вообще, чтобы с тобой любезничать?

— Новенький что ли?

— А че, тебе-то что с того?

— Мне — ничего, а вот тебя ничего хорошего не ждет.

Я тюкнул морду кулаком в забрало. Попал точно в нос. Здоровяк взвыл.

— Падла! Я тебя…

Заскрипели ворота, с КПП выбежал толстяк. Потрясывая при каждом шаге огромным похожим на коровье вымя вторым подбородком, он огляделся, увидел меня.

— Щас я тебе все кости…

С таким даже стыдно драться. Кусок мяса. Резких тычок в печень — и толстяк воет на земле. Вот и все.

— Ты чего? — почти плача, заскулил тот. — Ребро мне сломал!

— Не сломал. У тебя там приличная броня из жира. И на будущее тебе совет — выучи всех начальников и их замов в лицо, чтобы такого конфуза не повторилось, ведь второй раз можно и не так легко отделаться.

Из дежурки выскочил перепуганный начальник караула. Обдав меня перегаром, вытянулся по струнке, отрапортовал:

— Начкара Корейко. За прошедшие часы дежурства инцидентов, нарушения границы, незаконного…

— Корейко, это кто у тебя такой? — перебил я того, кивнув на лежащего.

— Это новенький, Константин Андреевич.

— А чего он у тебя на посту спит? Да и ты вроде как выпивал?

— Не выпивал! Видит бог, не выпивал! А того немедленно на губу отправлю!

— Ладно, разбирайтесь тут сами, — махнул я. Встревать в разбор полетов не было никакого желания. Добраться бы до кровати и уснуть. Даже жрать перехотелось.

— Костя! — окликнул знакомый голос.

Я поднял голову вверх, увидел в окне Петровича, начальника базы. Тот высунул из форточки свою лысину, которая в вечерних сумерках походила на бильярдный черный шар. Не хватало только восьмерки с боку.

— Здравия желаю, Федор Петрович! — поприветствовал его я.

Шеф кивнул, бросил:

— Костя, зайди на минуточку, поговорить надо.

Я натянуто улыбнулся, тяжело вздохнул и направился к шефу. Чуяло сердце, опять будет долгий пустой разговор. Петрович любил потрепаться.

В комнату начальника базы было темно и накурено. Посреди стоял массивный дубовый стол, на котором восседал Петрович. Пафос он любил. Вот и сейчас над креслом я увидел новую табличку, выведенную краской прямо на стене.

БАЗА «СВОБОДА»

— красовалась надпись.

— Нравиться? — увидев мой любопытный взгляд, спросил Петрович.

— Ничего так, эффектно, — уклончиво ответил я.

Говорить, что выглядит это, мягко говоря, нелепо, не хотел. К чему расстраивать старика?

— Вы что-то хотели? — мягко подвел я его ближе к делу.

— Да, — кивнул Петрович и закурил новую сигарету от окурка. Потом надолго зашелся в лающем кашле.

Я терпеливо ждал, погружаясь в сонное состояние.

— Ты куда пропал? — наконец прокряхтел старик, отойдя от приступа. — Я искал тебя повсюду, а мне Гена сказал, что ты за периметр ушел.

— Верно, — ответил я. — На разведку ходил.

Говорить про желание отведать шашлыка из кабанчика лучше не стоило, Петрович такие вольности не любил.

— А чего разведывал?

— Инфа поступила, что на Пятой улице призраки обитают.

— Да, тоже слышал, — кивнул старик. — И как, подтвердилось?

— Никак нет. Призраки отсутствуют. Только какое-то похожее на собак зверье. Мелочь.

— Не захватил экземплярчик для наших ученых? — прищурился Петрович.

— Не удалось.

— Жаль, — старик отложил сигарету в пепельницу, привстал с кресла. — Костя, ты присядь. Тема серьезная для разговора у меня к тебе.

Я сел. Ожидая не доброе, стал внимательно слушать.

— В общем, дело такое, — Петрович подошел к окну, долго задумчиво смотрел куда-то в даль, прежде чем продолжить. — Перестановки надо кое какие произвести.

— Согласен, — кивнул я. — Начкара надо менять. Совсем своих оболтусов распоясал. Спят на посту, в лицо людей не знаю. Да и сам начкара…

— Да я не про это, — Петрович повернулся ко мне. Каким-то не своим голосом прошептал: — Меня надо менять.

— Чего это? — не понял я. — Как это? Федор Петрович, вы чего…

— Надо менять, — твердо ответил тот. — Я тут недавно к врачу нашему ходил, к Лешке Смирнову, ты его знаешь. Он осмотрел меня, выявил в общем болячку одну нехорошую.

— Болячки излечить можно, Петрович. Ты скажи только какие лекарства добыть, мы мигом за периметр смотаемся, найдем все, что нужно.

— Да тут уже никакие лекарства не помогут, — задумчиво ответил старик. — Уже последняя стадия. Никакие примочки не помогут. Не долго, мне Костик, осталось. Не долго, — Петрович взял сигарету, усмехнулся: — Да я и не переживаю по этому поводу даже! Смерти я не боюсь. Свое пожил, нормально пожил, перед богом совесть чиста.

— Перед каким богом, Петрович?! Ты же в бога не веришь! Атеист.

— Да вот шут его знает, Костя. Последнее время думал о многом. Честное слово, всю жизнь переосмыслил. Есть там бог, или нет? — и сипло рассмеялся. — Через недельку-другую узнаю!

— Так скоро? — вытянулся в лице я. И, опомнившись, поспешно начал извиняться: — Я, это, Петрович, не в том смысле, я просто…

— Да ты не тарахти. Да, две недели максимум мне осталось. Легкие болезнь все сожрала. Вот так вот, Костик, бывает. Ну я не про это сейчас. Со мной все понятно. Тут у меня душа про другое болит.

— Про что?

— На кого базу нашу «Свободу» оставить? Ей сильная рука нужна. Понимаешь, о чем я?

Я лишь кивнул, все слова застряли в глотке.

Петрович остервенело вдавил окурок в пепельницу, достал из пачки новую сигарету.

— Я поэтому поводу очень долго думал, два дня уснуть не мог! И только одна у меня кандидатура достойная на эту должность.

— Какая? — с настороженностью спросил я, уже начиная догадываться к чему приведет этот разговор.

— Известно какая, — улыбнулся Петрович, прикуривая сигарету. — Ты.

— Почему я?! — подскочил я с кресла.

— Да ты присядь, Костя, — Петрович мягко усадил меня обратно. — Не кипятись. Выслушай. Я понимаю, что новость для тебя неожиданная, может даже несколько шокирующая.

— Конечно шокирующая! — закричал я. Сложно было совладать с эмоциями. — Петрович, почему я? Мне, конечно, приятно, что из всех претендентов ты выбрал меня, но ведь…

— Из каких претендентов?! — рявкнул старик. — Назови хоть одного достойного.

— Шилов чем не претендент?

— Шилов с людьми общий язык не может найти, он через неделю всю базу раком поставит, и тут либо бунт будет кровавый, либо разбегутся все в разные стороны.

— Хорошо, а Кульков?

— А что Кульков? Не помнишь, что ли, как он в бою в прошлом месяце позорно бежал? Кульков ссыкливый, такой не сможет на себе базу нести. Сольется в первый же трудный момент.

— А Гольцман?

— Ты же знаешь как я таким отношусь.

— К каким?

— Костя, не провоцируй меня на скандал! Кроме тебя никого нет больше. Ты мой зам, тебе и занимать мое место.

— Но…

— Костя, — Петрович наклонился ко мне. — Да, ты можешь отказаться от моего предложения, у тебя есть на это полное право. Но морально у тебя нет выбора. Наша база «Свобода» — единственная организованная структура, которая еще может оказывать сопротивление этим зеленым гнидам, которые сюда прилетели. Мы их давили, давим и будем давить! До последнего живого человека, способного держать оружие. Это записано в нашем Уставе и в памяти нашей крови. Нужно отомстить за всех погибших и не дать захватить живых. Кроме нас больше некому встать на защиту Земли, как бы пафосно это сейчас не звучало. Да, у базы много задач, начиная от простого поддержания жизнь всех ее жителей, и заканчивая поисками выживших. А еще есть бойцы, войны, которых тоже надо держать в узде. Сам же говорил о том, что охрана стала слабой. И это не оплошной начкара, это мое личное послабление. Потому что старею, потому что болезнь съедает меня и нет сил управлять в полной мере людьми. Настала твоя пора, понимаешь? Нужна свежая кровь, иначе закиснем тут. Тебе нести дальше это знамя. Вот и все дела.